Космическая станция "Василиск" - Страница 70

Именно это представление о себе привело его сегодня сюда, сказала себе Хонор. Она задела его. Она поймала его — или хотя бы его служащих — на нелегальной торговле, а для человека, исполненного гордости и сознания собственной важности, это истолковывалось не иначе, как прямое нападение на него лично. В собственных глазах Клаус Гауптман единолично олицетворял картель Гауптмана, любое действие против организации превращалось в личное оскорбление — а он оскорблений не прощал.

— Очень хорошо, коммандер Харрингтон, — произнес наконец магнат. — Я перейду прямо к делу. По каким-то своим соображениям вы сочли уместным ущемить мои интересы на Василиске. Я хочу, чтобы это прекратилось.

— Сожалею, если вы рассматриваете выполнение моих обязанностей как «ущемление», мистер Гауптман, — спокойно сказала Хонор. — К сожалению, моя присяга Короне требует от меня исполнять и применять правила, установленные Парламентом.

— Ваша присяга не обязывает вас оттягиваться именно на картеле Гауптмана, коммандер. — Гауптман не повысил голоса, но в нем послышалось злоба.

— Мистер Гауптман, — Хонор крепко сжала руки под столом, — мы проверяем всех коммерсантов, осуществляющих деятельность на поверхности Медузы или орбитальных складах Василиска, а не только представителей вашей фирмы.

— Чушь! — фыркнул магнат. — Никто из старших офицеров здесь на Василиске никогда так беспардонно не вмешивался в движение законного торгового транспорта. Более того, у меня имеются многочисленные доклады от моих здешних агентов касательно того, что ваши «таможенные» группы посвящают гораздо больше времени «проверкам» моих грузов, нежели чьих-либо других. Если это не ущемление, я бы очень хотел узнать, что, по-вашему, является им, коммандер!

— Действия или бездействие предыдущих старших офицеров не имеют никакого отношения к моим обязанностям и моему долгу, мистер Гауптман, — четко и спокойно произнесла Хонор. — И если мои инспекционные группы действительно тратили больше времени на проверку грузов картеля Гауптмана, то исключительно руководствуясь предыдущим опытом. На ваших судах случаи контрабанды, как правило, встречаются гораздо чаще по сравнению с другими кораблями.

Лицо Гауптмана опасно потемнело, но Харрингтон заставила себя смотреть ему в глаза, не выдавая и тени своего внутреннего напряжения.

— Вы обвиняете меня в контрабанде, коммандер Харрингтон? — баритон сделался глубже и сочнее, почти шелковым.

— Я лишь констатирую: случаев обнаружения контрабанды в грузах, принадлежащих вашей фирме, на тридцать пять процентов больше, чем у любой другой компании, торгующей на Медузе. Разумеется, я не могу сказать, участвуете вы лично в противозаконной деятельности или нет. Мне подобное кажется сомнительным. Однако до тех пор, пока мы не удостоверимся, что под прикрытием деклараций картеля Гауптмана не проходит никакой контрабанды, мои таможенные офицеры, по моему приказу, будут уделять особое внимание вашим грузам.

Лицо Гауптмана продолжало мрачнеть, и Хонор приостановилась, спокойно глядя на него.

— Если вы желаете положить конец тому, что вы рассматриваете как «ущемление», сэр, я бы предложила вам настоять на более внимательном отношении ваших управляющих к своим обязанностям.

— Как вы смеете?! — Гауптман подался вперед.

Руки Хонор под столом сжались еще сильнее, но она продолжила сидеть неподвижно.

— Не знаю, кем вы себя воображаете, но я отказываюсь находиться здесь и выслушивать подобные оскорбления! Советую вам следить за своими дикими заявлениями, коммандер!

— Я привожу только факты, а не делаю «дикие заявления», мистер Гауптман. Если вы предпочитаете их не слышать, предлагаю вам удалиться.

— Удалиться? Удалиться?! — Гауптман вскочил, навалившись всем весом на стол, и его голос заполнил центральный пост громовыми раскатами. — Я прибыл сюда дать вам шанс исправить ваше в корне неверное поведение в данной ситуации! Если вы предпочитаете, я могу решить этот вопрос с Адмиралтейством или в правительстве, вместо того чтобы нянчиться с беспардонной выскочкой-коммандером, имеющей наглость оскорблять меня в лицо и обвинять в противозаконной деятельности!

— Это, конечно, ваше право. — Хонор передалось натянутое как струна напряжение сидящего рядом МакКеона, но ее собственная тревога уходила, смываемая волной неуклонно растущего гнева. — В данный момент, однако, вы гость на моем корабле, мистер Гауптман, так что или придержите язык, или я вышвырну вас отсюда вон!

У магната от ее заявления, сделанного ледяным тоном, отвалилась челюсть, и Харрингтон воспользовалась его молчанием.

— Я ни в чем вас лично не обвиняю. Я лишь утверждаю, и документы доказывают это, что отдельные лица в вашей фирме вовлечены в противозаконную деятельность. Ваши угрозы пожаловаться в вышестоящие инстанции не изменят этот факт, так же как не повлияют на выполнение мною моих обязанностей.

Гауптман рухнул обратно в кресло, на квадратных скулах заходили желваки. В помещении повисло тяжелое молчание. Затем он улыбнулся, и выражение его лица сделалось неприятным.

— Очень хорошо, коммандер. Коль скоро вы предпочитаете рассматривать возможность моего обращения в Адмиралтейство как «угрозу» и коль скоро у вас нет никакого желания счесть действия моих представителей законными… возможно, мне удастся найти к вам подход, более понятный для вас. Последний раз вам говорю: либо прекратите задерживать мои суда и грузы, либо я привлеку вас лично — не флот и не Правительство, а вас — к ответственности за ущерб, наносимый моему бизнесу и доброму имени.