Космическая станция "Василиск" - Страница 12

Гражданские суда на импеллерных двигателях генерировали по одной паре лент напряжения, военные — по две, и при этом щедро перегораживали пространство между ними гравистенами. Датчики противника при определенных обстоятельствах могли проанализировать параметры внешней ленты, но были совершенно не в состоянии оценить происходящее внутри клина; таким образом, прицельная стрельба по отдельным элементам корабля становилась недоступной.

— Ускорение адмирала Хэмпхилл остается постоянным, сэр, — мысли д'Орвиля прервал его начштаба со свежим докладом. — Мы должны выйти на дистанцию ракетного удара в течение ближайших двадцати минут.

— Каковы последние данные по отдельной эскадре?

— Перехвачен большой отрывок их передач минут двенадцать назад, сэр. Они далеко впереди и ушли в систему.

Преувеличенно нейтральный тон капитана Льюиса только подчеркивал его насмешку над противником, и сам д'Орвиль едва скрыл улыбку. Соня будет выглядеть весьма бледно, когда они пинками пригонят ее обратно в столицу, а именно это с ней и произойдет, если она пойдет на откровенный обмен ударами без своей отдельной эскадры дредноутов. Хэмпхилл придется бежать, не принимая боя, пока те к ней не присоединятся. Но их отсутствие, по крайней мере, объясняло ее странный курс. Красный адмирал изрядно отклонилась от кратчайшего маршрута к планете — объекту защиты. Д'Орвиль с грустью решил игнорировать флот условного противника и направиться прямо к цели. Было бы невероятно лестно «нанести ядерный удар» по Мантикоре, не позволив Соне сделать ни единого ответного выстрела, но его официальное задание гласило: «захватить столичную планету», а не просто напасть на нее. Кроме того, ни один тактик, достойный своих золотых галунов, не упустит возможности, никуда не торопясь, разнести в пух и прах две трети вражеских сил. Особенно если ему выпала такая редкостная удача: противник не может выйти из боя, не открыв объект, который должен удерживать.

— Развертывание завершено? — спросил д'Орвиль.

— Да, сэр. Разведчики возвращаются обратно за стену.

— Хорошо.

Адмирал взглянул на огромный главный тактический экран, чисто рефлекторно проверяя доклад Льюиса. Его крупные корабли образовали традиционную «боевую стену» (плоскость толщиной в одно судно), сблизившись насколько возможно плотно. Не самое маневренное построение, но другого способа вести бортовой огонь не существовало, поскольку стрельба сквозь импеллерные полосы невозможна.

Д'Орвиль снова сверил таймер с тактическими проекциями. Семнадцать минут до выхода на предельную дальность действия ракет.

* * *

Пошли первые ракеты. Немного. Шансы попасть в цель с такого расстояния невелики, а даже крупные корабли не обладают неистощимым запасом снарядов. Но вполне достаточно, чтобы держать противную сторону в напряжении.

И еще — вполне достаточно, чтобы вызвать у любого доброго либерала или прогрессиста серьезный приступ крапивницы, подумала Харрингтон. Каждый из этих реактивных снарядов весил чуть меньше семидесяти пяти тонн и стоил до миллиона мантикорских долларов, даже без боеголовок и начинки. Никому и в голову не могло прийти использовать оружие, реально способное пробить и повредить корабль, но Флот упрямо торпедировал любые попытки политиков запретить учения с применением настоящего оружия. Компьютерные симуляторы неоценимы, и любой солдат и офицер любого рода войск проводил долгие, часто выматывающие часы на симуляторах, но учения на местности всегда оставались единственным способом убедиться, как же на самом деле работает «железо». И дорого-недорого, а маневры с применением реального огня учили экипажи и расчеты тому, чего не даст ни один симулятор.

Впрочем, у Хонор имелись вполне объективные причины нервничать, так как прямо на нее мчался адмирал д'Орвиль. Она и занервничала. Вопреки показаниям тестов в КФМ, ее оценки по математике упорно отказывались соответствовать потенциально возможным. Более того, Харрингтон чуть не вылетела с третьего курса, и, хотя по общему зачету она при выпуске вошла в лучшие десять процентов, по данному предмету из двухсот сорока ей, к ее стыду и смущению, удалось занять лишь двести тридцать седьмое место.

Провалами в математике курсант Харрингтон изрядно прибавила себе неуверенности в собственных силах, а преподавателей просто сводила с ума. Они знали о ее незаурядных способностях. Зашкаливавшие тактические симуляторы явно опровергали версию математического слабоумия, симуляторы маневров выдавали не менее высокие результаты. Хонор спокойно решала в уме многочленные трехмерные уравнения на точку пересечения — но только до тех пор, пока не замечала, что же она делает. Ни один из ее талантов не проявился на занятиях по прикладной математике. Единственным, кого проблема, похоже, не волновала, оказался — тогда еще капитан — Курвуазье. Он безжалостно гонял свою воспитанницу до тех пор, пока та не прониклась верой в себя вопреки любым оценкам. Дайте ей маневр в реальном времени и пространстве, и она окажется на высоте. Но даже сегодня Хонор представляла собой весьма посредственного астрогатора, и одна только мысль о математических тестах могла взвинтить ее до состояния истерики.

Мы имеем дело вовсе не с гиперпространственной навигацией, твердо напомнила она себе. Всего четыре маленьких простых измерения, нечто, с чем справился бы и сэр Исаак Ньютон. В Академии, сталкиваясь с чем-то подобным, Харрингтон не волновалась, а просто реагировала, как учил ее адмирал Курвуазье: полагаясь на свои толком не осознанные способности. В результате непрерывная вереница «отлично» и «превосходно» в тактических рейтингах сбивала с толку самых подозрительных критиков.